«Вскоре после начала занятий айкидо я ощутила насущную необходимость освежить и пополнить свои навыки атакующих действий, тем более что опыт, пусть даже и в детстве, уже был. В результате информационный поток стал настолько интенсивным, что передо мной остро встал вопрос систематизации получаемой информации. К счастью, на Оогамэ были отличные разработки в этом направлении.

Отец часто повторял мне: «Научись видеть суть или структуру за внешней формой предметов. Часто бывает всё совсем не так, как кажется! И, увы, никто в этом тебе помочь не сможет, ведь у любого человека будет своё, предвзятое мнение, основанное на его жизненном опыте. Для того чтобы устранить субъективность суждения, и существует наука: прежде всего – математика». Воспитанная в таком духе, прежде чем принять или отвергнуть чужое мнение по любому вопросу, я всегда старалась составить математическую модель, пусть очень грубую, но свою.

...Для успешного моделирования перво-наперво нужно было определиться с системой координат и точкой отсчёта (или нулевой точкой). И здесь меня ждал сюрприз: мне не удалось сразу определить нулевую точку ни в одном из боевых искусств. Задача оказалась не такой банальной, как показалась вначале: в книгах по боевым искусствам я смогла найти лишь рисунок приёмов, но нигде не было стройной системы координат. Зная, что подобные вопросы требуют времени, я решила оставить его для дальнейшего обдумывания.

Однако была и несомненная польза от чёткой формулировки задачи: чтобы лучше запоминать приёмы, я начала зарисовывать схемы перемещений и положение стоп относительно линии атаки для обоих партнёров. Каждую свободную минутку я рисовала такие схемы на своём планшете. Вскоре я начала замечать результат от такого способа изучения приёмов: он позволял быстро запоминать последовательности движений. В сущности, все приёмы состояли буквально из трёх основных перемещений, которые так или иначе варьировались между собой, составляя разнообразные связки. Для запоминания было вполне достаточно всего двух повторений приёма: при первом показе я запоминала последовательность движений стоп, а при втором – движения рук.

Хотя, зная, что руки более ловкие, чем ноги, первое время я уделяла гораздо меньше внимания изучению их движений, помня из своих детских занятий традиционным японским фехтованием кэндо о том, что практически всегда кисти рук должны находиться в «саггитальной» плоскости человека. Поэтому если я не успевала запоминать перемещения ног с первого показа, то пренебрегала изучением движений рук и пристально смотрела на ноги ещё раз.

Вопросов, возникающих во время моих занятий боевыми искусствами и требующих решения, становилось всё больше и больше, поэтому моё сближение с Сэндзё было очень кстати. Теперь после тренировок я почти всегда возвращалась домой вместе с Сэндзё – тогда ещё Кариной Бойко».

Семён Кифер значительно увеличился в объёмах с момента последней встречи с Рёки. О чём она, разумеется, не преминула ему сказать:

– Боже, Сёма, как ты изменился!

Рёки погладила его кончиками пальцев по округлившейся щеке. Семён порывисто прижался к ней и поцеловал в щёку.

– Никого время не щадит… – горестно вздохнув, проговорила она. – Наверное, ежедневно в этом пабе тусуешься?! – прищурилась Оогумаза-сэнсэй.

– Зато ты выглядишь на миллион! Какими судьбами?

Семён начал поворачиваться спиной к гениальной Алекс с намерением увести Рёки долой с алчных глаз режиссёров.

– Семён, вернись! Куда это ты собрался? – Алекс своё дело знала. – Считай, что мы здесь занимаемся творчеством – создаём нетленное произведение «Танцы» (гл.21).

– «Танцы»?! – Семён театрально хлопнул себя по лбу.

Макс Дракула, слегка ошарашенный происходящим вокруг, держался рядом с Медведем, а тот, в свою очередь, наслаждался производимым эффектом. Пэрис никак не удавалось завладеть вниманием публики, поэтому её лицо непрерывно выражало одну лишь обиду на этот «безумный, безумный, безумный» мир. Эдвард Гамильтон, как мог, обхаживал её, спасая таким образом общество от капризов блондинки и одновременно с этим защищая последнюю от всевозможных насмешек общества. Энтони выглядел вполне здоровым и счастливым и уже допивал свою первую кружку эля. Все остальные просто старались не пропустить ни слова. Всё-таки даже в «Crobar» киношку не каждый день крутят!

Тем временем полным ходом шло обсуждение сценария фильма «Танцы».

– Алекс, а что у нас было по первоначальному сценарию? – озабоченно спросила Рёки. – Насколько я помню, мы с Сёмой сначала учимся танцевать и затем танцуем на кинофестивале?

– Можешь забыть про первый сценарий: это было давно и неправда, многое изменилось, мир текуч и изменчив. Новая установка: придумай, как заставить Кифера продолжить проект, а то он сейчас снова всё продинамит!

Всё это время Хью продолжал снимать. Глаза у Рёки весело заблестели, она повернулась к Семёну и нежно проговорила:

– Семён, может, поженимся и станцуем свадебный вальс?

– Я готов! Хоть сейчас, у меня всё при себе. Только скажи: зачем тебе это надо? Но если хочешь, я весь твой.

Это было неожиданно. «Давненько я не видела Кифера… – подумала Рёки. – Чего это Сёма такой покладистый стал? Я-то ожидала, что он как всегда начнёт канючить: мол, ты же помнишь наши разговоры… нам нельзя быть вместе... мы слишком похожи… На этот раз Акела промахнулся…»

– Постойте! – в драматичное развитие сценария влез русский поэт Стаканов. – Семён, ты с ума сошёл? Что ты делаешь?! Подумай своей головой, ты в первый раз видишь эту даму. Она с ходу предлагает тебе пожениться. И ты соглашаешься без звука?! Как это понимать??? Ты, всегда такой осторожный, и вдруг такое! Я хочу знать! – Стаканов был уже изрядно пьян.

«Как удачно здесь Стаканов очутился, – с облегчением подумала Рёки. – Придурок, конечно, но иногда может быть весьма полезен. Вот как сейчас, например».

– Рёки, познакомься: это мой великий русский друг – поэт Стаканов.

– Помню его. Он меня и Сэндзё в лесбийской любви подозревал, у него, как у многих русских поэтов, очень странная фантазия и крайне плохая память.

– Поэтому мы великие! – гордо сказал Стаканов и в этот момент заметил Пэрис, которая мгновенно и полностью поглотила его внимание.

– О, а это что за прекрасная муза? – Стаканов уже забыл о Семёне и подобно сомнамбуле направился в её направлении. Пэрис была рада, да и Гамильтон, похоже, уже несколько подустал вести светские беседы о последних тенденциях моды и перипетиях личной жизни Пэрис.

Рёки и Семён не виделись около семи лет, как раз столько, сколько методолог Тихонников пропадал в дебрях другого мира.

Иллюстрации: Артём ДюМонт.
Литературное редактирование: Екатерина Самосадкина.

Глава 37 < > Глава 39