«Отец Сида (
гл.4) Эссекса был страстным любителем лошадей и на Оогамэ владел, по его собственным словам, лучшим в мире конезаводом. Эта любовь предалась Сиду, а Сид, в свою очередь, увлёк меня… Поэтому частенько перед репетициями мы занимались верховой ездой, чтобы «нагулять вдохновение». Как-то раз, возвращаясь с Сидом после верховой прогулки, мы увидели малышку, с обиженной мордашкой стоящую рядом с милым пони, который явно упрямился и не хотел катать её. Возле них стоял тренер и, как мог, утешал незадачливую наездницу. Когда мы проезжали мимо, то услышали обрывок фразы: «Сара, милая, прекрати плакать. Конный спорт – это спорт сильных!» «Поэтому им занимаются лошади!» – в тон тренеру подхватил Сид, чем очень насмешил меня.
…Эту фразу я частенько вспоминала, когда начала активно заниматься кэндо*: временами в клубе кэндо я ощущала себя настоящей лошадью! Нагрузки, которые я испытывала на тренировках, казалось, были немыслимы для нормального человека: доспехи, синай, бесконечные шаги, прыжки, крики, накачка мышц и поединки. Бывали моменты, когда за «издевательства» я готова была прибить наставника немедленно. Огромным усилием воли я подавляла в себе кровожадные порывы, хотя, возможно, решающим сдерживающим фактором было то, что наш наставник был очень привлекательным и вне тренировки мягким в обращении молодым мужчиной. Стандартная тренировка продолжалась около трёх часов, но частенько, когда проходили схватки по круговой системе, тренировка затягивалась.
Иногда после особенно тяжёлых тренировок я задавала себе вопрос: «Почему я так сильно люблю кэндо?» И не находила простого ответа… Может быть, потому что именно в кэндо сила воли имела решающий характер? Ведь в момент стремительной атаки, криком обозначив название удара, преодолев страх, я становилась действительно целостной… Впрочем, был ещё один момент истинного счастья, ради которого стоило мириться с нечеловеческими условиями тренировки: переодеваясь после занятий, я ощущала в теле такую лёгкость, что казалось, лишь чуть-чуть оттолкнувшись от земли, можно воспарить в небо!»
Всё-таки Лео не зря считался фаворитом всемирной журналистики. Обдумав буквально несколько мгновений полученную информацию, он снова взял «бразды правления» общей беседой в свои крепкие, но удивительно нежные руки:
– Рёки-сан, вам никогда не приходило в голову, что ваш отец был болен? Возможно, именно поэтому он пожелал столь странной «эвтаназии» (
гл.4)?
Прежде чем ответить, Оогумаза-сэнсэй немного помолчала:
– Такая мысль приходила мне в голову, но никаких подтверждений этому я не нашла, впрочем, не слишком-то и искала… Мои родители были очень радушными и одновременно с этим предельно скрытными людьми. Но наверняка всё равно ничего сказать нельзя, потому что всегда остаётся фактор обязанностей перед кланом, и нет никаких гарантий, что в эту ситуацию не вмешались бы родители с обеих сторон. Так что мотивы отца для меня до сих пор остаются тайной.
– Неужели никогда не хотелось выяснить правду? – не унимался Лео.
– Всему своё время… – философски заметила Рёки, всем своим видом показывая, что тема закрыта.
Некоторое время в комнате сохранялась сосредоточенная тишина, нарушаемая урчанием Ингвара и деликатным стуком столовых приборов. Мясо было великолепным, и гости понимали, что при такой трапезе разговоры неуместны. Немного насытившись, Рёки пристально посмотрела на Дерека.
– Так как вам удалось испортить имущество Дирка (
гл.41)?
Дерек тяжело вздохнул.
– Это началось после нашей последней миссии: со мной стали происходить странные вещи. Сначала валились мелкие предметы, находящиеся от меня в непосредственной близости (поэтому я даже перестал ходить в универсамы и заказывал продукты через интернет), потом у меня в руках несколько раз лопались бутылки и стаканы – хоть плачь! Примерно через месяц вроде бы всё поутихло, однако появилась новость о намечающейся свадьбе Энтони, и всё началось с новой силой. Я уже собирался ехать на Оогамэ, но, к счастью, ты сама приехала.
– Теперь уж не знаю, к счастью ли… Впрочем, у нас будет время всё обсудить: до Токио путь длинный! Ты ведь прокатишься со мной в Париж и Пермь?
– А разве есть варианты? – лицо Дерека осветилось радостью.
Молчавший до сих пор лорд Гамильтон осторожно включился в беседу:
– А как же Энтони? Он тоже поедет в Японию?
– Энтони… Пока состояние Энтони нестабильно, будет безответственно подвергать его лишнему риску. Возможно, мы вместе поедем в Париж, и я покажу его Армандо (гениальный мануальный терапевт!), может быть, он скажет в чём дело… А дальше видно будет. Если состояние Энтони не улучшится, то он отправится вместе с Сэндзё и Джакеном в Токио.
– Разве Сэндзё (
гл.14) в Париже? – удивилась Алекс.
– Точно не знаю, но, наверняка, уже в пути. Она ни за что не пропустит показ своего любимого дизайнера Эмилио Морато, тем более он ей, скорее всего, уже позвонил и рассказал, что я попросила его раздеть Джакена (
гл.52). Уверена, полночи новость мусолили: такое представление бывает только раз в жизни!
– Почему это так важно? Раздеть Джакена? – заинтересовался Чинчираулли.
Видимо, размышляя над ответом, Рёки решила изменить направление беседы:
– Слушай, князь, у тебя сменилась ориентация? Что-то ты больно нежно Кифера по голове гладишь.
– Ревнуешь?
– Глупый вопрос! – демонстративно фыркнула Рёки.
– А у него глубокая душевная рана после развода с женой образовалась, – ответила за Чинчираулли Алекс. – Он теперь женщин опасается, а всю невостребованную любовь и нежность отдаёт Киферу. Видимо, считает, что так будет безопаснее.
– Развёлся, значит... Давно не виделись, давно, – протянула Рёки.
– Надо чаще встречаться! – с несвойственной ему ранше грустной иронией высказался Чинчираулли.
Оогумаза-сэнсэй пристально посмотрела на князя и пожала плечами.
– Так вот, про Джакена, – Рёки вернулась к прерванной теме. – После нашего с ним знакомства он поклялся, что никогда не разденется публично. Пришло время расстаться с этим глупым комплексом.
– Была история, предшествующая столь радикальному решению? – деловито поинтересовался Лео.
– Само собой! – воскликнула Рёки. – Но это не моя тайна, это – тайна Джакена, так что, если всё сложится удачно, он сам обо всём расскажет. Может, тебе ещё мяса положить?
– Мясом моё любопытство насытить невозможно, но положить добавки всё же стоит! – воскликнул Лео, глядя на Рёки полным любви взглядом.
Рёки заливисто рассмеялась и взяла пустую тарелку у Лео, саркастически добавив при этом:
– Воистину: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Кому ещё добавки?
Руки с тарелками дружно взлетели в воздух.