«…Увидев меня на пороге своей лаборатории, профессор Дюран сразу отложила свои дела и отвела меня в комнату отдыха. Наверное, вид у меня был весьма удручающий: я никак не могла восстановить душевное равновесие после открытия в себе способности видеть сквозь плотную повязку на глазах. Выслушав мой сумбурный рассказ, Натали Дюран задумчиво прокомментировала это так:

– В некотором роде, ты поразительна, Ханако-тян!

После такого вступления я уже было приготовилась выслушать в свой адрес не меньше чем оду своему подвигу, но выражение лица профессора почему-то не соответствовало традиционным представлениям о выражении лица тех, кто читает хвалебные песни…

– Видишь ли, – между тем продолжала профессор, – твоё тело гораздо «умнее», чем твоя голова. Интуитивно ты находишь самые оптимальные решения для поставленной задачи, однако сейчас твоё восприятие напоминает свалку, где вместе с полезными вещами болтается куча бесполезного мусора, деформирующего исходные импульсы, непосредственно получаемые твоим телом. Чтобы правильно воспринимать трансформации, происходящие сейчас с твоим мышлением, нужно привести в соответствие все нервные процессы. Скажи мне, Ханако-тян, какую музыку ты слушаешь?

– Ну, – задумалась я, – откровенно говоря, чаще всего я слушаю популярную музыку, особо не затрудняя себя выбором исполнителей или стилей…

– Иначе говоря, в настоящий момент тебе нравится только то, что соответствует твоему представлению о внешнем мире, но решение возникшей у тебя проблемы требует толерантности – способности принимать и исследовать другие способы мировоззрения, образы жизни. По сути, тебе нужно научиться принимать «текучесть» мира, его изменчивость. До тех пор пока ты агрессивно воспринимаешь существование представлений о мире, отличных от твоего, личный прогресс и трансформация восприятия практически исключается. Более того, такая трансформация становится опасной, так как может привести к расщеплению личности.

– Я не понимаю, о чём Вы говорите, профессор! – пылко воскликнула я.

– Само собой… – вздохнув, заметила Натали. – Что же с тобой делать? Ты ведь такая упрямая!..

– Почему подобные вещи происходят со мной? Конечно, это очень интересно, но иногда уж слишком пугающе!

– Начнём с того, что ты от рождения очень одарённая девочка, в силу истории своего рождения наделённая феноменальным чувством самосохранения. Если прибавить к этому неординарные интеллектуальные и экстрасенсорные способности, позволявшие тебе долгое время избегать жёсткой фиксации внимания на предметах реального мира, становится объяснимым феномен интуитивного или «феноменального» восприятия эмпирического опыта. Однако тебе пришлось дважды не только переживать, но непосредственно участвовать в смерти твоих родителей. Смерть меняет всё. Любой человек, даже просто став свидетелем смерти другого человека, меняется навсегда. Это событие нарушило монолит «идеального» мира, тщательно оберегаемого тобой и твоей семьёй, столкнув нос к носу с неизвестным. И теперь твоё инфантильное мышление пытается отрицать не только реалии взрослой жизни, заключающиеся в умении брать на себя ответственность за поступки, но и саму возможность существования отличного от твоего привычного образа жизни и мировосприятия.

– Как-то это слишком непонятно… – расстроилась я окончательно. – И что теперь делать?

– Во-первых, ещё раз прошу тебя: прекрати тренировки «вслепую» и сосредоточься на правильном выполнении приёмов, практикуемых тобой. Время придёт, и ты сможешь снова вернуться к такой притягательной для тебя теме неведомого. А пока попробуй ликвидировать пропасть между твоими интуитивными способностями и интеллектуальными объяснениями. Во-вторых, передавай привет Карине и Медведю (гл.56). Мне кажется, они смогут привести в порядок твою голову. Уж прости, но пока что там у тебя сплошной винегрет».




…Рёки с деланым равнодушием рассматривала гамильтоновские «подарки», разложенные на столе.

– И что же нам пишет достопочтенный лорд Гамильтон? – полюбопытствовала она у Дерека, сосредоточенно рассматривающего лист бумаги ручной работы.

– «Счастливого пути! Встретимся в Париже! Там вас ждёт сюрприз!» – пафосно изрёк Дерек, а затем, немного подумав, продекламировал:

Тому, кто в городе был заточен,
Такая радость - видеть над собою
Открытый лик небес и на покое
Дышать молитвой, тихой, точно сон.

И счастлив тот, кто, сладко утомлен,
Найдет в траве убежище от зноя
И перечтет прекрасное, простое
Преданье о любви былых времен.

И, возвращаясь к своему крыльцу,
Услышав соловья в уснувшей чаще,
Следя за тучкой, по небу скользящей,

Он погрустит, что к скорому концу
Подходит день, чтобы слезой блестящей
У ангела скатиться по лицу.

(Джон Китс, перевод С.Маршака)

– Стихи тоже были в записке? – подозрительно спросила Рёки.

– Нет, – засмущался Дерек. – Я посчитал, что стихи Джона Китса соответствуют атмосфере.

– Ты продолжаешь меня удивлять, Дерек... Однако, что касается самой записки, она вполне в стиле лорда Эдварда Гамильтона – удивительно содержательна!.. Тебе никогда не хотелось придушить милашку Эдди в тёмном уголке?

– Случалось… иногда только этой мыслью и живу, – тут же откликнулся Дерек.

Ненадолго в столовой воцарилась тишина, сопровождаемая мечтательными вздохами то Дерека, то Рёки.

– Как планируешь добраться до Парижа? – невинно полюбопытствовала Рёки, выдержав приличествующую моменту паузу.

– Думаю, как обычно: на байке под Ла-Маншем. Хотя… если уважаемая Оогумаза-сэнсэй откроет секрет моей победы в гонке, то наш путь может стать гораздо короче.

– Дерек, душа моя, ты видишь кого-то из союзников рядом с нами? – мгновенно ощетинилась Рёки-сан.

– А это обязательно?

– Человек не может сделать того, о чём не подозревает. Поэтому для свершения неведомых человеку «чудес» и нужны «проводники».

– Так может быть, стоит с кем-нибудь из них подружиться покрепче?

– Солнце моё, ты слышал о фундаментальном законе сохранения энергии? Это практически единственный универсальный закон для всех миров. Объясняю доступно: за любое «чудо» надо заплатить адекватную цену. Помнишь, что говорил один из древних русских мастеров дзэн Ра-Хари: «Телекинез только с первого взгляда полезен медитатору. Приготовление с помощью него, например, чая, требует неоправданных усилий, по сравнению с естественным путём». Усёк?

– Помилуй, Рёки-сан, разве я настаиваю на чём-то?! На байке так на байке, дело-то житейское! – чему-то обрадовался Дерек. – Покатаемся на моей ласточке. Зачем мне конкуренты? Куда подадимся в Париже?

– Может быть, сразу к ДюМонту? Он должен черновик моей новой манги показать. А дальше как масть пойдёт…

Внезапно Дерек насторожился, сделав знак Рёки соблюдать тишину, направился к входным дверям, откуда отчётливо слышалось подозрительное поскрёбывание. Дерек осторожно открыл дверь и от неожиданности сразу же отскочил к стене: в дом, подобно молнии, метнулось нечто белое и с победоносным мяуканьем плюхнулось прямо на колени к ошарашенной Рёки.

– Ингвар (гл.50)?! А ты откуда здесь взялся? – воскликнула она, тем не менее, нежно погладив белоснежную шкурку нарушителя спокойствия.