«История моих взаимоотношений с Сакаэ Джакеном – это бесконечная череда подавляемых чувств и тщательно сдерживаемых порывов. В нашу первую встречу я с чувством горечи от предыдущих неудач спросила его: «Что ты можешь рассказать мне о любви?» и долгое время я была убеждена в том, что знаю об этом чувстве всё… До тех пор, пока Джакен не появился в ресторане Пьера Гобэна в Париже, соблазнительно утончённый, вызывающе сексуальный и пронзительно откровенный. Именно тогда я впервые поняла истинную силу любви Сакаэ Джакена.

Все мои наставники постоянно твердили, что необходимо разделить мысли, чувства, ощущения и эмоции. Нужно научиться испытывать «чистые» эмоции, «чистые» чувства, «чистые» ощущения и «чистые» мысли… Также они говорили, что ключ к достижению этой цели только один – пустота. Это было так странно. Я не верила их словам, но и не отрицала: мне очень хотелось верить в чудо, существующее в человеческом мире. Если какая-то мысль казалась мне интересной, то я обдумывала её до тех пор, пока не находила удовлетворительный ответ. Как я понимала, что ответ правильный? По ощущению покоя, наступающему после решения.

Благодаря своей концертной деятельности в составе группы «Миндаль» я умела показывать необходимые чувства и эмоции, но были ли они достаточно «чисты»? Оглядываясь назад, я понимаю, что, увы, это было, скорее, смутное предчувствие, чем осознанная тренировка. Честно говоря, все удивительные вещи, происходившие со мной во время первого-второго года занятий айкидо, воспринимались как некий кредит доверия мифических Сил, чем что-то практичное и возможное к осознанной тренировке. Хотя сейчас я понимаю, что эффект «волшебности» создавался новизной переживаемых и осознаваемых мной ощущений.

Однако вернусь к любви. Наверное, главной моей ошибкой было полагать, что чувство любви рождается в действии. Я долгое время находилась в плену фатального заблуждения, надолго лишившего меня чуда волшебных переживаний. Впервые испытав мистическую любовь (гл.16), я связала это переживание с конкретной личностью и случайной последовательностью событий, попав под влияние доминирующих социальных установок и предрассудков, стоивших мне очень и очень дорого. В действительности, то переживание было связано со случайно достигнутой «тишиной» из-за острого чувства потери. Наверное, именно эти две взаимоисключающие установки – желание вновь пережить испытанный экстаз и страх пережить новое предательство - и предопределили странную модель моих взаимоотношений с мужчинами. Впрочем, именно эти установки позволили мне достичь совсем других высот…

Итак, Джакен… Между нами всегда стояло множество условностей и преград, определяющих стиль наших взаимоотношений. Временами это бывало очень досадно, ведь он был единственным мужчиной, позволявшим мне чувствовать себя рядом с ним абсолютно спокойно и свободно. Осама Миельман в этом смысле был для меня вдохновителем, мотивирующим на фантастические поступки. Но Джакен… Во-первых, мой вечный помощник Сакаэ Джакен был изрядно моложе меня, но главное - он был моим учеником. И это было чуть ли не основной причиной нашего дистанцирования.

Главное цеховое правило боевых искусств гласило: исключены любые взаимоотношения между учеником и учителем. И временами я очень сожалела об истории нашего знакомства с этим удивительным парнем. Хотя, как знать, возможно, именно это ограничение и стало цементом, скрепившим нас на долгие годы? Было ли моё осознание природы чувства любви мгновенным, подобно удару молнии? Нет. Появление другого Джакена на пороге ресторана стало лишь катализатором, спровоцировавшим разрушение плотины, сдерживающей природу моих истинных чувств к этому удивительному мужчине».

Я не по звездам о судьбе гадаю,
И астрономия не скажет мне,
Какие звезды в небе к урожаю,
К чуме, пожару, голоду, войне.

Не знаю я, ненастье иль погоду
Сулит зимой и летом календарь,
И не могу судить по небосводу,
Какой счастливей будет государь.

Но вижу я в твоих глазах предвестье,
По неизменным звездам узнаю,
Что правда с красотой пребудут вместе,
Когда продлишь в потомках жизнь свою.

А если нет - под гробовой плитою
Исчезнет правда вместе с красотою.

Вильям Шекспир

Прежде чем начать свой рассказ, Джакен осмотрелся: все гости ресторана готовились внимать рассказу своего кумира. Сакаэ невольно поёжился, находясь под таким вниманием.

– Наверное, стоит рассказать с самого начала? – Джакен вопросительно посмотрел на Рёки.

– Это твоя история, поэтому тебе и решать что важно, а что не важно для рассказа…

– Джакен, солнце моё! – Пьер не смог удержаться и на правах хозяина немного приобнял Сакаэ за талию. – Лично мне интересно абсолютно всё, что тебя касается! Начинай с самого начала: мы все готовы слушать тебя так долго, сколько потребуется! Не так ли, уважаемые?

Пьер обвёл глазами переполненный зал. Гости одобрительно загудели.

– О, ещё один момент! – из толпы показался оператор Семён Кифер с камерой наперевес в сопровождении режиссёра Алекс Джок и репортёра Хью Гэрри. – Мы немного поснимаем здесь. Это так украсит наш фильм «Танцы» (гл.35)! Хорошо?

Вопрос был исключительно риторический, так как Чинчираулли уже заботливо устанавливал треногу под кинокамеру. Джакен немного порозовел и рассмеялся.

– Делайте, что хотите, разве с вами поспоришь?!

Пьер, с величайшим трудом отлепившись от Джакена, примостился рядом с Рёки и изобразил крайнюю степень внимания. Зал затих.

– Итак, мы ждём истории! – подбодрил Пьер, с нежностью глядя на своего молодого кумира.

Джакен глубоко вздохнул и чуть дрогнувшим голосом начал свой рассказ:

– Как вам, наверное, известно, я рано лишился родителей. Они погибли у меня на глазах в бандитских разборках, когда мне было всего десять лет. Они оставили мне огромное состояние и детальные рекомендации, как мне быть дальше. Многие спрашивали меня, каким чудом ребёнок смог сохранить и приумножить семейное богатство без опеки взрослых? В действительности, мои родители были удивительно дальновидными людьми. Указания отца на случай их смерти были настолько детальными, что мне всего лишь следовало чётко их исполнять, а дисциплина – это было основное, что прививали мне родители с раннего детства, поэтому мне было несложно выполнить их рекомендации.

Джакен впервые рассказывал о своей семье в столь большой аудитории, да и вообще, он впервые рассказывал эту трагическую историю кому-либо, поэтому, когда его голос дрогнул и на глазах заблестели слёзы, он огромным усилием воли заставил себя собраться, сделал глоток воды и продолжал.

– Оставшись в одиночестве, сначала я хотел продолжать жить в нашем японском поместье, но через некоторое время понял, что воспоминания о счастливых днях, проведённых здесь вместе с родителями, слишком мучительны, чтобы игнорировать их. Поэтому я решил последовать рекомендации отца и поехал в закрытый мужской интернат в Англии. Другое место, другие люди, другой язык, другие учебные программы… Огромное количество неожиданно возникающих мелких бытовых сложностей на некоторое время заставили меня забыть о своей трагедии. Вскоре у меня появилось множество друзей и поклонников. Мне это не казалось странным, я с детства пользовался популярностью у людей, наверное, из-за внешности и учтивого поведения. Постепенно я начал забывать о своём горе и, как все дети, просто радовался жизни. До тех пор, пока в моей жизни не произошло второе событие, полностью перевернувшее моё представление о себе.

Джакен замолчал и сделал ещё один глоток воды. Было видно, что он живо переживает события давно минувших дней, и они захватили его с непреодолимой силой. Рёки осторожно взяла Джакена за руку. Он нежно сжал её руку, порывисто наклонился и поцеловал самые кончики пальцев.

– Сакаэ, продолжай, пожалуйста, мы ждём, – прошептала Рёки, мягко возвращая своего друга к действительности.

Джакен снова глубоко вздохнул и, продолжая держать руку Рёки в своей руке, продолжил рассказ.