«Идея изменения морально-волевых качеств посредством физических упражнений была мне известна давно: мамина мама, то есть моя бабушка из Киото, ещё в детстве рассказывала мне об учении Сингон и его основателе Кукае. Однако долгое время эти рассказы оставались для меня лишь сказками о невероятных (хотя, вполне допустимо, и реальных) возможностях человека. Вспомнить об этих беседах мне пришлось в тяжёлый период своей жизни, когда физические упражнения помогали мне заглушить боль от утраты родителей и вину за не оказанное им внимание… Все исторические и научные источники утверждали, что возможно полное изменение человека, а значит, и качества жизни и обретение счастья за счёт изменения его привычек за одну жизнь. И долгое время я принимала это утверждение просто потому, что иначе жизнь была бы невыносима. Сомнения пропали, когда желаемые мной изменения стали происходить…

Как это ни странно, по своей природе я всегда была крайне консервативна, хотя и любила различные путешествия, развлечения и новые проекты. Но, вероятнее всего, одно с другим никак не связано? Так или иначе, мне всегда было трудно отказаться от своих убеждений, даже если они были в корне неверны и это подтверждалось фактическим материалом. Я упорно цеплялась за своё представление о мире и яростно отрицала любые иные точки зрения. Даже когда я, по тем или иным причинам, была вынуждена согласиться с оппонентом, мои убеждения оставались нерушимыми. Полагаю, мой консерватизм был основан на вере в вечность существовавших вокруг меня устоев, полностью удовлетворявших мои желания и стремления, впрочем, не слишком обременительных для родителей.

Всё изменилось, когда мир моего благополучия рухнул одновременно с уходом родителей. Впервые столкнувшись с реалиями мира, мой консервативный мирок подвергся удару, полностью разрушившему мои прежние представления о правильном (истинном?). Многие исследователи утверждали, что страх перед будущим, отрицание перемен и сопротивление им ведут к болезням коленей. Удивительно, но это именно то, с чем я столкнулась в самом начале (гл.15). В результате долгих и мучительных тренировок мне удалось преодолеть эту проблему. Но произошли ли желаемые мной изменения в мировоззрении? Теперь я могу точно сказать: да, произошли. Постепенно, шаг за шагом, получая новые знания и новые навыки, я видела для себя перспективу, свободную от мрачных мыслей. Одновременно с этим настоящее также приобретало для меня совершенно другой смысл.

В детстве мне удавалось наслаждаться простыми проявлениями жизни: журчанием воды, запахом травы, пением птиц, шумом дождя… Вместе со взрослением это свойство странным образом стало куда-то пропадать, пока не утихло вовсе. В повседневной суете я не заметила этой потери, но моя первая несчастная любовь (гл.16) заставила вспомнить о чуде существования, но потом я снова забыла об этом. А теперь мне кажется крайне противоестественным жить в ожидании «счастливого» момента или особого события, которое, возможно, сделает жизнь лучше, хотя временами вихрь повседневных забот и переживаний захватывает меня, и я снова устремляюсь вперёд, забывая о чуде настоящего.

Как бы там ни было, вместе с болями в коленных суставах прошло ощущение приближения катастрофы и бессмысленности собственного существования. Но если хорошо подумать, только ли физические упражнения изменили моё отношение к жизни? Ведь масса людей занимается разными практиками, а с ними так ничего и не происходит. Есть ли «волшебный» ингредиент, катализирующий возникновение чуда? Размышляя об этом, я думаю, что такими ингредиентами являются правильная цель, осознанность практики и дисциплина. И когда я пишу о правильной цели, то имею в виду истинную эволюцию человека, осознанность – принятие своих недостатков и искреннее желание исправить их, а дисциплина подразумевает ежедневный и кропотливый труд без расчёта на похвалу или одобрение других людей».

О, ветер, на склоне Фудзи!
Принёс бы на веере в город тебя,
Как драгоценный подарок.

Басё (1644 – 1694)

Публичный рассказ Джакена о своём детстве и юности не был для него простым: чем ближе он приближался к моменту своего знакомства с Рёки Оогумаза, тем крепче сжимал её руку.

– Мне всегда казалось очень странным, что моя встреча с Рёки Оогумаза-сэнсэй совпала с днём гибели моих родителей. В этот день я всегда старался почтить их память в одиночестве, и лучшим местом для уединения в школе был «оружейная» комната при зале для занятий боевыми искусствами. Я был старостой своей параллели, поэтому имел возможность приходить в эту комнату в свободное время.

– Так-так, – Пьер явно решился задать только что появившийся у него вопрос. – Джакен, свет очей моих, прошу прощения за то, что прерываю, но разве в мужском интернате могут работать женщины?

– Разумеется, нет! – решила перехватить инициативу Рёки. – Слушай дальше, всё не так, как ты думаешь!

Пьер в показной стыдливости отпустил глаза и начал теребить край своего умопомрачительно модного шёлкового шарфа, но почти сразу поднял на Джакена взгляд, полный искреннего любопытства. Воспользовавшись небольшой передышкой, Сакаэ выпил немного воды и продолжил свой рассказ.

– В тот день было пасмурно, а туман делал окружающий мир ещё более таинственным и зловещим. Единственное окно оружейной, закрытое решёткой, выходило на главную школьную площадь. Мне нравилось наблюдать за приезжающими или уезжающими из школы людьми, и я мог сидеть у окна подолгу. Вспоминая недолгие счастливые годы, проведённые с родителями, я провёл много времени у окна, наблюдая за обычной жизнью школы, и когда я уже собирался уходить, заметил небольшую странность: на крыльцо вышел директор в сопровождении заместителя директора по безопасности. Это было очень странно: директор почти никогда не выходил навстречу гостям, а уж тем более в сопровождении Шона Макгрегора. Эта картина, словно магнитом, приклеила меня к окну.

На этот раз с комментарием решила выступить Алекс Джок.

– Это будет триллер или мелодрама? – ехидно поинтересовалась она, видимо, надеясь, что её замечание останется без ответа.

– А какой жанр тебе больше нравится? – решил прийти на помощь Осама Миельман.

– Я предпочитаю детективы, – ничуть не смутившись, ответила Алекс.

– Не вопрос, – откликнулся Джакен, уже начавший приходить в своё привычное собранное состояние. – Будет тебе детектив!

– Отлично! – одобрила ответ Алекс, делая глоток вина из бокала.

– Ждать пришлось недолго, – как ни в чём не бывало продолжал Джакен. – Вскоре из тумана, словно настоящий призрак, на площадь медленно вплыл солидный автомобиль. Его появление было настолько сюрреалистичным и настолько резонировало с моим настроением, что если бы мне сказали, будто это корабль появился из «другого» мира, то в тот момент я, безусловно, поверил бы этому. Занятно, когда автомобиль остановился у главного входа в школу, я увидел, что это была последняя модель Роллс-Ройс «Ghost», так что не очень-то я ошибся…

– Пока что эта история больше смахивает на триллер, – задумчиво заметила Сэндзё не в силах сдерживать внезапно появившееся волнение.

– Не мешайте, пожалуйста, мсьё Джакену, – вспылил Олли, но тут же успокоился, перехватив укоризненный взгляд Сакаэ.

– Мне показалось, целую вечность из автомобиля никто не выходил, – взгляд Джакена стал отсутствующим, таким, словно он разглядывал сквозь пелену очень важную для него деталь. – И вдруг, словно по волшебству, в плотном занавесе облаков появился просвет и луч солнца упал рядом с автомобилем, а в этом луче света появился, как мне показалось, прекрасный юноша. Конечно, сначала он стоял ко мне вполоборота, и я не мог разглядеть его достаточно хорошо. Я буквально приклеился к стеклу, и этот юноша, наверное, почувствовав мой взгляд, на несколько мгновений повернулся и посмотрел прямо на меня. Его лицо, залитое солнцем, было так великолепно, а взгляд настолько сильным и пронзительным, что во мне, как будто бы сломалась плотина, сдерживающая мои чувства. Я понял, что пропал…

После этих слов воцарилась тишина: слушатели не знали, как нужно реагировать на такое шокирующее откровение.